Шорохи

[ernestine_16]

Еще учась в Единой трудовой школе, Коллонтай Спиридоновна Коллонтай прославилась своим гулким именем, похожим на колокол Герцена. Учителям имя действовало на нервы, они пытались сократить его до Тая или Коля, однако маленькая, но уже такая преданная делу революции девочка отзывалась только на Коллонтай.
А учителя – что с них взять, многие – из бывших, другие вообще непонятно откуда, и только учитель физики твердого тела О.О.Приличный был из будущих.
Это сразу было заметно.
Ходил он всегда в черных эбонитовых наушниках, что-то в них слышал и с кем-то разговаривал. Провод наушников был крепко примотан сбоку к оправе очков, а вверх высоко поднималась выдвижная антенна, снятая с чьей-то Волги. Двери кабинета физики и астрономии были очень высокие, а сам учитель очень маленький, но все равно он ухитрялся каждый раз, входя в кабинет, задевать антенной бумажное звездное небо, и именно в районе созвездия Обезьяны. Район Обезьяны от бесконечных царапин посветлел и образовал таинственную туманность, которая и влекла к себе неудержимо учителя Приличного.
В дровяном сарае у него хранился довоенный приемник Трактор-1 с крупными самодельными лампами.
Сначала наши, потом немцы, потом снова наши строго приказали сдать этот приемник куда надо, но потом, посмотрев на него внимательно, плюнули и ушли.


Ночи напролет Приличный крутил ручки настройки и слушал шорохи своей Туманности. Он пытался записать эти шорохи на нотной бумаге, чтобы утром напеть, но шорохов было так много, а бумаги так мало, что учитель, в конце концов, научился их запоминать на слух.

Он брел, брел и изобрел особый код шорохов, классифицировал их, каждому шороху присвоил порядковый номер и шифр. Правда, каталог шифров пришлось потом долго есть в целях секретности, но оно того стоило.

Шорохи Приличный расположил в алфавитном порядке, и теперь главной задачей его было составить из шорохов слова и предложения. Задача требовала умственных усилий, а это очень сказывалось на учебном процессе.
В начале урока учитель Приличный объяснял физику твердого тела легко и вдохновенно, пока не начинал слышать шорох. Тогда он погружался в космические звуки, а звуки ученические его переставали интересовать. За это дети и любили физику твердого тела.
В шкафах стояли занимательные игрушки: динамометры, амперметры, хорошенькие гирьки и даже глобус Луны. Урок пролетал шумно и незаметно, но, услышав звонок, учитель мгновенно приземлялся и начинал диктовать номера задач на дом. Номеров было столько, что они напоминали шифры шорохов. «Ничего, ночку не поспишь – все задачки решишь»,- весело подбадривал учитель.
Сам он не спал никогда, боялся проспать шорохи.

Теперь, имея в голове большой словарь шорохов, О.О.Приличный мог нашуршать любое послание. Туманность ждала, и во время долгого школьного карантина учитель смог, наконец, выйти на связь.
И пришел ответ, обычный, вроде бы, шорох, но такой долгожданный.
Перед тем, как сесть за расшифровку, учитель Приличный побрился и надел галстук.
Он долго работал, но все-таки сумел расшифровать послание.
Оно было коротким.
Туманность прислала ему всего одно слово. Не очень длинное слово, но обидное.

Обидевшись на Туманность, учитель Приличный снял свои наушники и повесил их в кабинете между глобусом Луны и рычагом Биренбойма. Он хотел уйти вон из школы, из физики твердого тела, и уже написал заявление, но директор, уверенный, что любой физик рано или поздно начинает работать на оборону, удержал его тем, что вызвал завхоза, тот заклеил полосатыми обоями туманность Обезьяны, и Приличный вскоре забыл о ней. Может, и не забыл, но старался не вспоминать, как почти не вспоминают несбывшуюся мечту.

Он незаметно, как-то нехотя, защитил диссертацию, в которой металлический шарик с одинаковой скоростью прыгал по бетонной поверхности, и это как-то там влияло на народное хозяйство страны.
С диссертацией в школе делать было нечего, и именно поэтому Приличный там остался.