ernestine_16

Тетя Люда готовила вкусно. Одна беда: по выходным она увлекалась вегетарианством.
- Разгрузочный день! - громко объявляла тетя Люда и ставила перед дедушкой глубокую селедочницу, полную бледных вареных овощей.
Дедушка заранее кривился, подносил селедочницу к носу и если был в хорошем настроении, грустно пел:
- На первое -
Щи!
На второе -
Овощи!
А на третье -
Карета скорой помощи!
А иногда настроение у дедушки было плохое. Тогда он с глухим стоном переворачивал селедочницу вверх дном:
- Не могу я есть эти ваши éды!
Тетя Люда ахала, а бабушка ему строго говорила:
- Не порть ребенку аппетит.

Ребенок - Катя. Толстую Натаху кормили из бутылочки с соской, вредный Толька куда-то убегал еще до завтрака - так что ребенком за столом была одна Катя. Но ей испортить аппетит было никак невозможно: Катя вообще ничего не ела. Никогда.
- Сухой бы корочкой питалась! - говорила о Кате тетя Люда словами неизвестного поэта.
Катя смирно сидела перед своей маленькой селедочницей и рассматривала узор по краям. Там закручивались цветочки, похожие на человечков: каждый цветочек будто протягивал соседнему изогнутую ручку-стебелек, а тот - следующему, и так по всему краю селедочницы.
"Этот - этому, тот - тому..." - шептала Катя. Голова слегка кружилась от круговорота цветочков.
- Ешь, немощь! - уговаривала бабушка.
- Я не могу, мне плохо.
- А потому что ты не ешь!
Неожиданно за Катю заступался дедушка:
- Вставай, пошли! - командовал он. И Катя с дедушкой направлялись в прихожую.
- Ты далеко? - волновалась тетя Люда.
- Налево! - отвечал ей сердитый дедушка.
Иногда они действительно поворачивали со двора налево и шли к трамваю. Трамваем доезжали до Озёрки и шли на Проспект. Там стояла библиотека, маленький домик со стрельчатыми окнами. Дедушка ходил в эту библиотеку, чтобы поговорить.
- Я приветствую вас! - восклицал дедушка, входя в тихий читальный зал.
Ему многие улыбались, доцента Доценко здесь знали давно.

Дедушка сразу подсаживался к свободной сотруднице, Катю устраивал рядом.
- Философия не имеет никаких ограничений,- начинал дедушка вполголоса.- В планетарном масштабе философские понятия - они сопоставимы!
Сотрудница учтиво кивала, на всякий случай изогнув бровь. Говорить дедушка умел долго, его трудно было остановить.
- Вы...вы ведь у нас записаны? - спрашивала какая-нибудь новенькая сотрудница.
- Еще как! - хохотнув, откликался дедушка.
- Что будем брать? - обрывала дедушкины монологи заведующая читальным залом, полная дама со сложной белой прической.
- Я интересуюсь только по своей теме! - улыбался ей дедушка.
- Напомните, пожалуйста, вашу тему.
- Мироздание! - широко разведя руки, отвечал дедушка громко.
- Тссс! - шептала Катя.

Полная заведующая щурилась:
- Как я вам завидую! У нас тут комиссия за комиссией, а как хотелось бы отвлечься и...тоже... Улететь на далекие планеты!
Дедушка смотрел на нее удивленно:
- А зачем тебе лететь на дальние планеты?
- Может быть, там есть жизнь!
- Живи здесь, - советовал ей дедушка.
- Здесь я никому не нужна,- вздыхала заведующая, перебирая пустые бланки в коробочке.
- Откуда ты знаешь?
- Меня все не любят, - доверительно шептала заведующая.
- А ты что, у всех спрашивала? - смеялся дедушка.

Смеялся он долго. Закашлявшись, принимал из рук доброй заведующей чашечку кофе, а потом и блюдечко домашних пирожков с печенкой. Катю угощали тоже.
- Ваш автореферат так и не нашелся, - сокрушалась новенькая сотрудница.
- Та, чи не горе! - отмахивался дедушка, жуя пирожок.
- Видите ли, научные труды...
- Ну дай поесть человеку! - возмущалась заведующая, подкладывая дедушке еще пирожков и варенья из банки.
Сытый дедушка еще долго рассказывал про свое любимое мироздание. Катя доставала из круглых коробочек и разглядывала на свет научные диафильмы - без картинок, неинтересные.

В обеденный перерыв вместе с сотрудницами библиотеки дедушка и Катя отправлялись в уютную столовую партшколы. Дедушка брал всем по порции шашлыка в алычовой подливе. Катя снимала с шампура пальчиками горячий пряный кусочек, макала в подливу, ела.
- Лопай так, чтоб аж за ушами трещало! - подбадривал дедушка Катю, но библиотекарши почему-то принимали это на свой счет и робко хихикали.

Через час в столовую входили сотрудники партшколы - серьезный мужской контингент в пиджаках.
Эти брали пиво.
Дедушка разрешал Кате отхлебнуть из своего бокала: Кате очень нравилась пена.
- Сто восемьдесят градусов - это и есть пятьдесят процентов, - продолжал дедушка свой бесконечный монолог.
Катя ковыряла фанерную спинку буфетного стула:
- Дееееда, ну пойдем уже!
- Да-да, - спохватывался дедушка. И они шли вдвоем к трамвайной остановке.

- Голова! - уважительно произносила буфетчица тетя Нонна, глядя им вслед.
- Но про градусы я шо-то недопонял, - говорил один из сотрудников партшколы, рассматривая свой бокал на свет.
- Доцент! - поясняла тетя Нонна.

Дедушка был доцентом кафедры физкультуры.