Искусство, отражающее...всё!

https://oleg-leusenko.livejournal.com/9020973.html

Нашлась "вторая часть" котика

Ото так и жили: обеденный стол вплотную к кровати, спальня-столовая.
А "зато" за  радиоточку 50 копеек в месяц платили. Слушай его от гимна до гимна - и умным будешь.

Сколько человеку надо ленинов в квартире?

Вырванные из семьи и общества

Если кто-нибудь при вас начнет с придыханием "ах, институтки-благородные-девицы-ленточка-пелериночка!" - почитайте ему мемуары Е.Водовозовой - смолянки, между прочим.
Ужас ужасный.
Все помним повесть "Інститутка" Марко Вовчок.
" — Яковось-то жилося тобі, серденько, самій? — питає стара. — Ти мені не кажеш нічого.
— Ай, бабусечко! Що там розказувати! Нуда така!
— Вчили багацько?.. Чого ж вивчили тебе, кришко?
— От захотіли що знати!.. Добре вам, бабуню, було тут жити на волі; а що я витерпіла за тим ученням!.. І не нагадуйте мені його ніколи!"

И то правда:
В обществе очень долго “институтка” было синонимом невежества, а также доходящей до глупости наивности, экзальтированности, граничащей с истеричностью, странного, изломанного образа мыслей, языка, некрепкого здоровья. Сравнение с выпускницей женского института не было лестным ни для одной девушки.Несмотря на название, в институтах благородных девиц образование получали, во-первых, отнюдь не высшее, во-вторых, не только девушки из дворянских семей. Девочки благородного происхождения могли быть приняты на казённый счёт, без оплаты — но на эти места был конкурс. Кто будет учиться из подавших прошения, определял не экзамен, а самый обычный жребий — он назывался баллотировкой. Кроме того, в некоторых институтах определяли на казённое место тех, кто успел прошение подать раньше прочих. Дочери купцов, казачьих офицеров и почётных граждан могли учиться наравне с юными дворянками, но исключительно за свой счёт.

На места, оплачиваемые казной, девочек принимали в возрасте с 10 до 12 лет. За оплату брали и девочек 9 (в подготовительный класс) и 13 лет. Всего им предстояло отучиться семь классов, причём начать с седьмого — он считался самым младшим. А вот выпускницы были первоклассницами. Всего с 1764 года в России было открыто 30 институтов, самым престижным из которых был Смольный.
Учениц не отпускали на каникулы. Они должны были провести 7-8 лет в стенах института.
В дни посещений ни о каких свободных разговорах не могло быть и речи. Воспитательницы внимательно следили, чтобы девочки вели себя чинно и не проболтались о чём-нибудь неприятном. Письма к родственникам тоже внимательно прочитывались.

Такая изоляция от семьи имела целью изолировать и от дурных нравов, царящих во многих помещичьих домах. С учётом того, что девочки практически не видели и никаких других не относящихся к школе людей — например, перед прогулкой учениц в парке парк обязательно закрывали от других посетителей — получалось, что дети росли говорящими Маугли. Они не только ничего не понимали в жизни общества и теряли эмоциональную связь с самыми близкими родственниками. Они в лучшем случае застывали в своём эмоциональном и социальном развитии на уровне доинститутского периода. В худшем — понимали и считали жизненно важными исключительно правила, придуманные учительницами и самими ученицами, переходили на понятный только им самим жаргон, развивали в себе нарочно особую чувствительность вплоть до истеричности.

Девочки также были совершенно не готовы к тому, чтобы вести хозяйство (а ведь не каждая из них потом выходила замуж за богатого мужчину, способного содержать штат домашней прислуги). Конечно, многим институткам приходилось волей-неволей учиться зашивать платья и бельё, поскольку ткань и швы выдаваемых бесплатно формы и сорочек не отличались качеством.

Настоящим мучением были обязательные к ношению бесплатные казённые корсеты. Вместо стальных пластин они держали форму за счёт изогнутых тонких дощечек. Дощечки скоро начинали ломаться, топорщиться щепой, больно впивались в рёбра и царапали кожу.

Вплоть до конца девятнадцатого века девочкам предписывалось спать в холоде, под тонким одеялом. Если мёрзнешь, укрыться сверху пальто или надеть что-то было ни в коем случае нельзя — надо было приучаться быть стойкой. Умывались только холодной водой. На уроках девочки сидели в платьях с сильно открытым горлом, без пелеринки, невзирая на время года, а классы зимой протапливались очень плохо. Девочки постоянно болели. Правда, в лазарете они получали возможность поесть вдоволь и согреться.


Что касается уровня обучения, хотя в программу входило немало предметов, на деле единственное, что твёрдо знала выпускница института, были иностранные языки. В их отношении девочек муштровали круглосуточно, а вот успеваемость по остальным предметам была почти неважна. В программу часто включалось домоводство. На уроках девочки должны были готовить простые и полезные блюда, научиться обращаться с продуктами питания, вышивать. На деле кухарка, обучавшая барышень, боялась, что они обожгутся или испортят еду, и девочкам оставалось на уроке только надеяться на свою наблюдательность — руками им не давали делать практически ничего.

Некоторый поворот от всех этих обычаев закрытых женских институтов совершился в самом конце девятнадцатого века, когда выдающийся педагог Ушинский затеял реформы. Но очень скоро его проект свернули, и мир институток остался прежним. Многие современные дети удивляются странной слезливости и надрывности героинь Лидии Чарской. Но в её персонажах нет ни капли лжи, гротеска, ненатуральности. Именно таковы были девочки вокруг неё, когда Лидия сама училась в институте.